Четыре громких дела врачей в одном обзоре
Если медику кажется, что у него проблемы с органами – то ему не кажется. С 2015 г. ятрогенные преступления в формулярах Следственного комитета (СК) удостоены отдельной графы, встав в один ряд с терроризмом, коррупцией, нелегальным игорным бизнесом и другими особо важными делами [1]. В 2017 г. Председатель СК РФ Александр. Бастрыкин посвятил совещание расследованию преступлений, связанных с врачебными ошибками, на котором призвал «следственные органы…немедленно реагировать на сигналы о врачебной халатности, качественно и в короткие сроки расследовать такие уголовные дела» [2]. Далее Быстрыкин сказал произнес правильные верные слова об обязательной «объективной оценке происходящего» и необходимости понимания подчиненными «специфики врачебной деятельности» и «возможностей судебно-медицинской экспертизы»., Однако по сегодняшний день кажется, что следственные органы, с энтузиазмом выполняя выполняют первую часть указаний начальника, а порой «понимание специфики» порой заменяют рвением.
#ЯЕленаМисюрина Дело гематолога Елены Мисюриной
Не первое по времени, но одно из самых громких – дело гематолога, к.м.н. Елены Мисюриной, которая летом 2013 года в одной из московских частных клиник провела 55-летнему пациенту с сахарным диабетом, миелофиброзом и раком предстательной железы трепанобиопсию. Через сутки в другом лечебном учреждении – КБ № 3 – больного проопераировали по поводу массивного кровотечения в малом тазу, еще через три для пациент скончался. В 2015 году было возбуждено уголовное дело по ст. 238 УК РФ «оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности и повлекших по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью либо смерть человека». По мнению следствия, врач ввела биопсийную иглу в крестец, а не в гребень подвздошной кости, «нарушив методику, тактику и технику выполнения трепанобиопсии». Основания – показания оперировавших хирургов, по ощущениям которых кровотечение соответствовало повреждению артерий (сами повреждения сосудов не найдены), и заключение приглашенного патологоанатома, обнаружившего «в области крестца… след от трепанобиопсии» и сделавшего вывод о том, что «смерть наступила от выраженного кровотечения из поврежденных сосудов малого таза после трепанобиопсии». Бантиком на деле шло отсутствие информированного согласия пациента на эту диагностическую процедуру. По результатам двух судмедэкспертиз 2014—2015 гг., у пациента были шансы на спасение при своевременной диагностике и полноценном лечении в КБ № 3. В январе 2018 г. суд приговорил Мисюрину к двум годам общего режима, не учтя мнений приглашенных специалистов о том, что перепутать опытному гематологу подвздошную кость с крестцом при рутинной процедуре довольно сложно, а кровотечение могло быть вызвано ДВС-синдромом, спровоцированным заболеваниями пациента и не связанным с биопсией. Последующая кампания по освобождению памятна многим, из СИЗО врача выпустили через две недели под подписку о невыезде, в апреле 2018 г. приговор был отменен из-за нарушений в ходе следствия, дело возвращено в прокуратуру и вяло продолжается по сей день [3, 4, 5].
Елену Мисюрину, не последнего в столичных кругах гематолога, от тюремной перловки спасла бурная реакция медицинского сообщества всей страны (больше среагировавшего на жесткость приговора) и подключившихся политиков (возможно, почуявших легкую возможность попиариться). Поддерживавшие Елену пользовались хэштегом в социальных сетях – #ЯЕленаМисюрина. Её молодому (29 лет на момент суда) пермскому коллеге Вадиму Насихову с поддержкой общественности повезло меньше.
Без хэштега. Дело гематолога Вадима Насихова
Ситуации во многом схожи: 62-летней пациентке с миелопролиферативным заболеванием в краевой клинической больнице весной 2016 г. гематолог провел трепанобиопсию (34-ю в своей практике), вечером женщина потеряла сознание, в ходе экстренной операции был обнаружен полный крови малый таз крови, через два дня пациентка скончалась. На вскрытии не было найдено поврежденных сосудов. Местная – краевая – судмедэкспертиза вины врачей не установила, назвав причиной смерти осложнения основного заболевания. По настоянию родственников, чуявших подвох, в 2017 г. была проведена повторная – московская – экспертиза, которая, наоборот, нашла связь между трепанобиопсией и смертью женщины, несмотря на отсутствие каких-то материальных или документальных свидетельств повреждения сосудов. На суде в марте 2018 г. – через пару недель после освобождения Мисюриной – Насихов вину не признавал, валил всё не лечащего врача скончавшейся пациентки (она же – зав.отделением), не следившую за состоянием погибшей в целом и после процедуры в частности. Причиной кровотечения светила гематологии, прокомментировавшие ситуацию, опять-таки объявили ДВС-синдром. К их мнению обвинение, как и в случае с Мисюриной, не прислушалось. На основании второй судмедэкспертизы Насихова признали виновным в гибели пациентки по ст. 109 УК РФ «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей», приговорив к двум годам ограничения свободы с лишением права заниматься медицинской деятельностью на два года. За истечением срока давности ни то, ни другое его не коснулось [6, 7].
В обоих случаях карающая длань Фемиды обошла стороной тех врачей, на чьих руках погибали пациенты, хотя, по мнению судмедэкспертиз, оценивавших качество медицинской помощи, при надлежащих диагностических и лечебных мероприятиях их можно было спасти.
#ЯАлександрШишлов. Дело врача-психиатра Александра Шилова.
В описанных ситуациях, как и в большинстве «медицинских» дел, обвинения выносились на основании заключений сторонних для осужденных врачей экспертов. Это логично, следователь не может разбираться в тонкостях нормальной и патологической анатомии и доверяет специалистам. А вот в деле астраханского психиатра Александра Шишлова следствие обошлось без помощи судмедэкспертов.
Осенью 2017 г., через 2,5 месяца после выписки из психиатрического стационара на амбулаторное лечение больной шизофренией ранил родственницу, зарезал её дочь и напал на полицейских, в итоге его застреливших. В связи с убийством ребенка СК начал расследование во главе с Александром Бастрыкиным, потребовавшим «разобраться». В трагедии по ст. 293 УК РФ – «халатность» – оперативно обвинили членов комиссии, выписавшей пациента из стационара: лечащего врача – Шишлова, зав. отделением и зам. главврача по судебно-экспертной работе. Позднее под следствием остался один Шишлов. По версии следствия психиатр ввел в заблуждение и, таким образом, заставил двух начальников выписать своего пациента. Тот факт, что после выписки больной переходил под наблюдение и ответственность амбулаторного психиатра, следившего за его состоянием, а также информация от родственников, что пациент вскоре после выписки перестал принимать препараты и активно употреблял алкоголь, следственные органы не заинтересовали. В итоге в 2019 г. врач был приговорен к двум годам колонии-поселения, из которых он отсидел пять месяцев, однако весной 2020 г. усилиями адвоката и, опять же, медицинской общественности (см. #ЯАлександрШишлов)
приговор был отменен, дело направили на новое рассмотрение, а Шишлов вернулся из колонии в Астрахань. Защита настаивает на отсутствии причинно-следственной связи между действиями врача и поведением больного более чем через два месяца жизни под надзором другого специалиста [8, 9, 10].
#ЯЭлинаСушкевич и еще одно дело, связанное с недоношенными детьми
Последнее по времени, но не по тяжести обвинений и уровню профессиональной и общественной напряженности – дело калининградского реаниматолога Элины Сушкевич, ст. 105 УК РФ, убийство. В ноябре 2018 г. трудовая мигрантка из Узбекистана в калининградском роддоме на 23-й неделе беременности родила мальчика весом менее 700 г. По версии следствия, и.о. главврача роддома Елена Белая (также обвиняемая по этой статье), не желая тратить силы и средства на выхаживание ребенка при сомнительных шансах на успех терапии, подговорила Сушкевич, прибывшую в составе выездной бригады реанимировать и транспортировать в профильный стационар маленького пациента, этого пациента умертвить методом инъекции сульфата магния, что и было сделано. С целью сокрытия преступления и сохранения благоприятной статистики роддома ребенок был записан мертворожденным. Известно всё стало со слов свидетеля – одной из акушерок. Обе обвиняемые сидят под домашним арестом до октября 2020 г., дело направлено в суд, который ещё не состоялся, поэтому точных данных мало, а бурления, эмоций в стиле «Она-не-такая!» и догадок – много. Внесение исправлений в историю болезни всё-таки было, однако перед этим были и реанимационные мероприятия, и трата препаратов сурфактанта, который, по версии следствия, не хотела тратить Белая. Сам сульфат магния в неясных концентрациях в тканях младенца обнаружен, однако препарат мог быть введен и с лечебной целью, как ребенку, так и матери, с последующим трансплацентарным переносом плоду. При этом глава СК Александр Бастрыкин, на основании не известной до суда доказательной базы, в недавнем интервью «Российской газете» уверенно говорил о причастности калининградских врачей к убийству малолетнего [11, 12, 13].
Похожее дело без большого шума было рассмотрено в 2018 г. В одной из районных больниц Калужской области 28 декабря 2015 г. у женщины на 24-й неделе беременности произошли преждевременные роды, на свет появилась девочка весом 650 г., сделавшая пару самостоятельных дыхательных движений после рождения. Принимала роды зав.отделением Шелабия Халилова, ребенка должна была принять педиатр Татьяна Васильева, их по телефону консультировал главный акушер-гинеколог области, заслуженный врач РФ Александр Ругин. В условиях отсутствия в районной больнице медицинского оборудования и препаратов для реанимации недоношенных новорожденных и врача неонатолога-реаниматолога спасти младенца не удалось. Ругин в числе прочего посоветовал записать ребенка мертворожденным, с той же целью улучшения статистики. По стечению обстоятельств, его телефон в те предновогодние дни прослушивали сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Уже на следующий день всем троим врачам было предъявлено обвинение ст. 105 УК РФ, убийство, по версии следствия, совершенное методом умышленного неоказания помощи. По мнению обвиняемых, помощь они оказывали, но силами и средствами ЦРБ спасти глубоко недоношенного ребенка не представлялось возможным. Против врачей, помимо записи телефонных разговоров, сработала исправленная медицинская документация и результаты вскрытия, указывавшего на признаки спонтанного дыхания сразу после рождения. В декабре 2018 г. зав.родильным отделением Халилову суд признал виновной в неоказании помощи (ст. 124 УК РФ), повлекшей смерть пациента, женщина была осуждена на два года условно, а педиатр Васильева и акушер-гинеколог Ругин были полностью оправданы [14].
Стоит сказать, что не все следователи и судьи мечтают пересажать медиков, и не все врачи грамотны, добросовестны и честны. Большинство «негромких» дел о врачебных ошибках вполне справедливы, а в некоторых порой удивляешься мягкости приговора. И их количество год от года растет: если в 2016 г. было заведено 878 дел, то в 2019 – около 6,5 тыс. Однако из них до суда доходит не более 10 %, да и в судах к врачам относятся несколько мягче: более 10 % приговоров по медицинским делам – оправдательные, по сравнению с 0,2—0,5 % оправданий в целом.
Постоянно поддерживать компетентность врачей в своей специальности помогает сиситема НМО. Перечень наших дополнительных профессиональных программ повышения квалификации в рамках НМО длительностью 36 часов находится по ссылке, действует удобный поиск по специальностям.
Обсудить последние новости со всеми коллегами России вы можете в чатах:
